Удары посыпались как град в непогоду, такие же множественные и незначительные, по силе способные не победить, а лишь раззадорить и позволить почувствовать себя чуть более живым, чем обычно. Борьба в постели была похожа на неосознаваемый акт ухода от действительности. Вихрь эмоций захватил, закрутил и вывернул, не оставляя ничего лишнего, только голые намерения любить и быть если не любимым, то хотя бы признанным. 

Как невозможно пробраться к ягодам малины, не исцарапав себя в кровь, так нереально оказалось получить чарующий момент близости без мелких незначительных потерь. В такую минуту было плевать на царапины, синяки и порванную одежду. Тряпки всегда можно купить, купить можно секс с проституткой, а вот любовь потерянного во времени Ивана разве купишь? Бессмертный периодически ставил перед собой трудновыполнимые задачи, потом преодолевал их и купался в лучах собственного величия. Ему льстила мысль о неисчерпаемом ресурсе денег, влияния и чужой зависти, во все времена считавшейся первым признанием успешности. И все-таки владеть материальными благами и владеть живым человеком не одно и то же. Не имея возможности продолжить свой род и завести семью в привычном ее смысле, лич собирал вокруг себя самых интересных людей, самых лучших специалистов и самых красивых женщин. Окружение становилось максимально комплементарным, отсутствовало лишь одно важное звено – кровная связь. Эту связующую нить Бессмертный без труда компенсировал деньгами, но вот незадача – Иван не признавал значимости материального, подкуп в его случае становится невозможен. Прежде чем привлечь царевича деньгами, предстояло показать ему значимость и силу этих самых денег. Ваня как ребенок, впервые покинувший отчий дом и не избавившийся от бремени навязанных идеалов, не столько помогающих сохранить собственное «я» и гармонию с миром, сколько мешающих жить в мире, далеком от идеальной картинки из детства.

Рука царевича обняла и привлекла, даря надежду на горячую взаимность, которую царь мертвых ждал как нищий ждет кусок хлеба с чужого стола. В этот момент Бессмертный был готов простить любую грубость, жадно прислушиваясь к ощущению бьющихся о стенки несуществующей банки таких же эфемерных бабочек, наконец-то разделенному ими двоими в равных пропорциях. Просьбе остановиться он внял не сразу, руководствуясь циничной и столь распространенной философией «Нет» это «Да, но позже». И все-таки Ваня был не из тех, кто жеманничает, играя на контрасте противоречий. Как на зло, мольба прозвучала в самый неподходящий для этого момент, когда, казалось бы, и сам княжич был готов упасть с головой в омут ощущений, где нет места досужей философии дряхлых, отживших свое стариков, где фигурирует долг, честь, совесть и предназначение. В первую очередь любой человек обязан быть счастливым, а уже потом можно добавить и все вышеперечисленное. Несмотря на положение младшего ребенка, Ивана вырастили не для самого себя, а для отца, для братьев, сестер, бабы Феклы, соседской собаки, для общества в широком его смысле, но только не для его собственной радости, рождаемой обычно только толикой чистого, ничем не замутненного эгоизма. Дети, изнасилованные чувством долга, никогда не обретают свое счастье. Особенно если при этом их не снабжают достаточным количеством безусловной любви просто за факт существования.

Ивана Кощей любил за красивые глаза, без всего остального можно было легко обойтись.

- У нас не Прощеное воскресенье, что за предрассудки…

Помедлив, Бессмертный нехотя поднялся на локтях и посмотрел на лицо своей не до конца замученной, но неизменно прекрасной даже в своем страдании жертвы. Кольца золотых волос рассыпались по подушке так, что в каждое из них можно было продеть палец. Такого же цвета ресницы дрожали на концах сомкнутых век, выдавая неподдельное волнение. Интонации обманут, руки обманут, но глаза – никогда. Картина была столь трогательной, что лич не удержался и ущипнул Ваню за упругую щеку, наблюдая как та розовеет от прилива крови.

- … ладно.

Приподнимаясь уже в положение сидя, Кощей еще раз огладил пленника по соблазнительной коже, какая бывает только у светловолосых. Уходить следовало вот прямо сейчас, отрубая все цепи страстей, чтобы не соблазниться этой временной покорностью и не нарушить данное слово. Доверие – штука хрупкая, обмани его однажды и сократить дистанцию не представится возможным.

- Отведите гостя в его покои.

Намеренно избегая слова «пленник», лич дождался, пока скелеты войдут в помещение, не спеша занавесят царевича остатками его одежды и проводят до места назначения. Оставшись наедине со своими мыслями, Бессмертный еще некоторое время медитативно наблюдал за текущей со стены водой, после чего подозвал к себе светловолосую русалку, чтобы та помогла снять физическое напряжение вместе с раздражающим чувством эмоциональной незавершенности.