Несколько дней назад:

— ...И эти бумаги схоронить до нужных времён, — Вуди согласно кивает, принимая от вкрадчиво бубнящей женщины тонкую папку.
— О, а это, вероятно, отчёты бухгалтерии,— с профессиональным безразличием, он прячет её за пазухой. Позже, папка перекочует в недра стен самой избы и застынет в вакууме на века, или, когда там Яга захочет её забрать.
— Постарайся не злоупотреблять этим, ладно?

Сегодня:
— ...В смысле другой человек заберёт?
— Ну не могу я сама сегодня, не могу, а надо срочно, ну тебе жалко что ли? Давай не гунди, больше так не буду, — мотор двигателя сливается с визгом тормозов. Яга в пути и отвлекать её долгими телефонными пререканиями с возмущениями не хочется, учитывая и без того безрассудный стиль вождения.
— Ладно, — уступчиво гаркает в трубку, — но чтоб в первый и последний раз. Я буду свободен в семь вечера, пусть заходит.

Сейчас:
Избе не требовалось изобретать велосипед, в нём даже не пожить идут, а так, зашёл-вышел. Никаких рекламных излишеств и прочей лабуды для завлечения. Да и контингент не назван. Просто: придёт Человек. Ну пусть приходит.
Пара метров разворачивается для компактного ресепшена, пара метров на комнату с одинокой ячейкой — пусть чувствует себя изолированным от посторонних глаз.
Всё минималистично, футуристично, стерильно, в белом, не режущем глаз тоне. Столик ресепшена прозрачен, как и его помыслы, в подсознательной попытке обелить себя, ведь Изба понимал, что это не «бухгалтерский отчёт», а что-то сокровеннее, что-то, что ему, может быть и хранить-то у себя не стоит.
На столе подготовленный договор и ручка-капсула, доверху заполненная чёрными чернилами.
Изба легонько покачивается из стороны в сторону на небольшом белом, и таком же футуристичном кресле на колёсиках, опираясь вытянутой куриной пяткой об пол, выражая легкое беспокойство.
Договор — обязательное условие для нахождения на его территории и никого не волнует, что ты не знаешь, что делать с проститутками оставшиеся пятьдесят минут — аренда помещения шла от часа, как и в любом другом подобном ему помещении.
Ровно в семь вечера Вудвард выпал из мыслей, отвлекаясь на стук по стене. «Ах, да, дверь.»
Со стороны стука образовалась дверь, исконно избушечья со стороны стучащего, и полированно-белая внутри. Пространство тоже развернуло ресепшен на стук: всё для гостя, все пути наименьшего сопротивления открыты.
«Ух ты,» — как-то даже любезно мелькает в расширившихся на мгновенье зрачках.
«Конкретнее, значит, не посчитала нужным сказать, что за человечек-то зайдёт. Побоялась отказа без объяснения причин? Да я любому гостю рад, что ж молчала-то,»  — иронично припоминая Яге, рантье встаёт:
— Добро пожаловать в Избу, Вудроу Вудвард, к вашим услугам, — он не будет уточнять, не ошибся ли гость дверью, прекрасно понимая — не ошибся, тот самый. Много о нём слышал, заочно знал, знакомиться ближе намерения не имел.
— Вы на семь, да, пожалуйста, внимательно ознакомьтесь с договором и подпишите вот здесь. Как оплатить будет удобно?
Взгляд Избы недолго задерживался то на договоре, то на лице гостя, испытывая необъяснимый легкий трепет от нахождения властной фигуры у себя во владениях.
— Отлично, — после подписи, контракт исчезает в сторону и Вуди протягивает ладонь для рукопожатия, встречая лёгкую заминку, — это необходимая ритуальная формальность, прошу, — машет еще раз навстречу и после рукопожатия, передаёт небольшой ключ.
— Помещение ваше ровно до двадцати ноль-ноль, ячейка хранения находится за следующей дверью слева от вас, комфортного времяпровождения, Господин Бессмертный, — услужливо распинается, уже зная, что задерживаться тот не станет, и все эти церемонии ему ни к чему.
Дверь за ним едва успевает закрыться, как Вудвард тянется за телефоном.
«Закладки свои тёмные через меня передавать удумала, ишь!» Пальцы скользят по экрану и дело — дождаться. Один гудок. Второй. Ответили почти сразу, но в трубке до сих пор стоял ветер и рокот дороги.
— Так, это что такое, а? — тихо шипит в микрофон, — даже и не знаю, с какой стороны будет правильнее задать вопрос, ты не... — в ухо внезапно бьёт вибрация  параллельного вызова. Отрывистый взгляд на экран:
— Повиси... — голос резко обрушивается внутрь, звонок Яге наотмашь сбрасывается.
Хранители разговаривают с ним сухо и коротко, давая разрастаться тени слишком большой мысли в деревянной голове.
— Хорошо,.. Хорошо,.. Это конфиденциальная информация,.. Не могу,.. Когда?.. Хорошо.
Гул в голове не отпускает до тех пор, пока Гость не проходит обратно к выходу, стремительно проходя мимо рантье, буркнув что-то вроде прощания — Вуди не услышал, погруженный в утопающую в стене, идеально полированно-белую дверь.
— Мои глубочайшие извинения, — он повернулся лицом к лицу Гостя, с присущей себе отрешенностью, подытожив:
— Но в ближайший час я не имею права открывать эти двери до приезда Хранителей.
Внутри, параллельно словам, бешено щёлкали внутренние тумблеры — он пытался расставить приоритеты, разложить додумки по полкам, пробить в запутанном клубке хоть какую-то ясность.
— Мне очень жаль, могу я что-нибудь сделать для вас, чтобы как-то компенсировать нанесённый ущерб? — отточенные рефлекторные фразы держали форму, но Вуди понимал, что надвигающийся локомотив любезностью не остановишь. Для этого не нужно было ощущать состояние временного владельца, хоть это и сказывалось дополнительным давлением — у него всё было на лице написано.

Отредактировано Woodward (19.07.2025 13:56:11)

Вудварду хватило одной уверенной встряски, чтоб выйти из замешательства и переключиться на нейтрализацию агрессии.
— О-о, Господин Бессмертный, — тревожно улыбаясь, убаюкивающе пропевает, рефлекторно вцепляясь в его кисти своими, — прошу,.. границы.
Угрозы и оскорбления — это неприятно, но не ново, но зато вопрос, мучивший его самого последние несколько минут, задел в самый нерв:
— А как же конфиденциальность и защищенность этого места? — и правда, а как же? Его основные владельцы сейчас пожелали, чтоб Вудвард нарушил собственный кодекс — с таким он и сам ещё не сталкивался. Всё было на словах, а не на опыте. Никого Хранители не просили по-настоящему подвергать удержанию против воли, не посягали на чужую свободу и анонимность в пределах Избы во время действия контракта. Весь город знает, что тут народ не в шахматы играть собирается, хотя и такое бывало, но раньше никого это особо не волновало. Обороты пыльцы и проституция — обыкновенная коррумпированная система, не пойман — не вор, всем проплачено, всем насрать. И договора Вуди это не касается. У него отдельная микровселенная со своей юрисдикцией, не подчинённая законам Фейбл-тауна, но подчинённая древним установкам и воле владельцев. А что делать, когда владельцев двое с полярно разными запросами?
— Своего следующего клиента ты у меня лет десять ждать будешь… — Хранители требуют. Кощей требует. Изба — трещит.
«А Яга использовала как посредника и в прямом смысле укатила в закат... Яга. Как бы вся эта ситуация не касалась и её.» Взгляд скользит к брошенной на стойке папке, потом обратно, на лицо Лича. Какой гипнотический контакт.
— Не надо мне угрожать, здесь, — едва дребезжащий тон оттенился очевидным акцентом, в попытке убрать от себя пальцы Кощея, — я сейчас буду работать над этим.
Начиная наводить порядок с самого малого, Вуди поправляет рубашку, прокручивая в голове вихрь последних событий:
— Почему? — тихо спрашивает и у себя и у арендатора, — это за Вами или за этим? — Изба кивает на папку.
— Я ведь озадачен ситуацией не меньше вашего.
Если это за документами, «намекни уничтожить их, их передала Яга, они могут выйти на неё». Если за Кощеем, то «смысл с ним контактировать, он влиятельный сепаратист, изолируйся до приезда Хранителей, делов-то».
Яга может внести ясность, она может рассказать больше, чем недоброжелательный жилец.

«Повиси.»

— Я покину вас ненадолго, — начинает, уже на полуслове доставая мобильный из кармана пиджака,
но Лич хлёстко реагирует: его хватка сжимает и телефон и запястье до ломящей боли в фалангах.
Бессмертный физически сильнее — спору нет.
— Это мой личный телефон! Это не рабочий, нет, меня-то не станут прослушивать! — вырываться не причиняя ущерба — проигрышная позиция, а действовать надо быстро. Изба, на первый взгляд совершает глупейший манёвр, натужным рывком ударяя рукой с зажатым телефоном об стойку. Прозрачная гладь обволакивает, пропуская через себя. Зрелище — чистая телевизионная иллюзия с проходящими сквозь стены предметами. Только в этих стенах — это правда. Освобожденный, Вуди отшаркивает на пару шагов от озадаченного мужчины, чья рука осталась замурованной, будто стол заливали вместе с Кощеевой ладонью.
— Пожалуйста, прекратите так беспокоиться... Я покину вас ненадолго, — закончил, скрываясь за только что образовавшейся позади дверью.

«Прекратите беспокоиться — меня бы сейчас кто успокоил,» — лёгкими судорогами, достаются сигареты, зажигалки, вновь клацается экран телефона, пространство снова пронзают гудки.
— Слушай, слушай внимательно, тормозни где-нибудь на обочине прямо сейчас... Всё почему-то приобрело очень серьезные обороты — ко мне сейчас едут Хранители и я не знаю, что делать. Они спрашивали, кто у меня находится, но я не могу им сказать, поэтому они приедут, скорее всего с обыском. Мне нельзя никого впускать и выпускать, пока они не явятся, но он хочет выйти, а я не могу, — Изба и сам не замечал, как словесная чеканка была эмоциональна в своём замешательстве.
Это дилемма, неразрешимый парадокс для его человеческой натуры, которая в своё время от жадности решила, что можно служить двум Господам сразу.
— Что мне делать? Это связанно с твоими документами? Тебе угрожает опасность? — но это не вопрос отчаяния, Изба испытывает рвение разрешить задачу, хочет разобраться, нужно только больше вводных данных.
Яга была бы не Яга, если бы прежде, чем сказать что-то по-существу, не обложила всеми хуями мира Хранителей, Сказочника и всё законодательство Фейбл-тауна, но Вуди даже не перебивал, его это и правда сейчас успокаивало.
— ...Что Кощей? Да НЕ МОГУ я его выпустить, это невозможно, мне отдали приказ, понимаешь? — Яга, видимо, очень отдаленно представляла, что из себя представляет воля самой Избы в вопросах служения.
— Что делает? Ну, ему не нравится происходящее. Не обижает, всё в порядке. Трубку? Сейчас.
Рантье оставляет сигарету в своей безопасной комнате и проходит на ресепшен, возвращая непринужденный вид, но аккуратничает, протягивая телефон на расстояние вытянутой руки:
— Вас Госпожа Айронтис к телефону. Присядете? — второе такое же кресло будто всегда стояло позади мужчины.

Отредактировано Woodward (22.07.2025 06:08:51)

Из телефона, сопровождаемый сигналами автомобилей, раздался голос Яги:
- Спокойно, - колдунье не нужно было видеть Кощея, чтобы представить, как тот кривит губы. - Ты главное не нервничай да руки не распускай. Он мальчик хороший, послушный. Узнаю, что обижаешь - пеняй на себя, Кощеюшка. А с этим небольшим недопониманием я разберусь. Дай-ка трубочку моему обормоту.

- Ну что, Вудвард? - как и в случае с абсолютным большинством женщин по всему миру, услышать из ее уст полное имя было дурным знаком. Голос Яги звучал строго. - Видишь, до чего они тебя довели? А если бы это был кто-то не от меня? Ты бы сдал его Хранителям не задумываясь, наплевав на собственные правила, на принципы, репутацию в конце концов? Что, этими бумажками, которые ты заставляешь всех подписывать, теперь можно печи растапливать? - где-то по ту сторону просигналили, и Яга процедила что-то про выдачу прав юродивым. Это немного ее охладило, и голос ее зазвучал чуть мягче. - Слушай, ты, может, с этим еще не сталкивался, но когда позволяешь таким, как они, себя продавить, потом ой как тошно. Долго себя коришь, грызешь… Так что мой тебе совет: отпусти его с богом. И подумай, что тебе важнее: комфорт и безопасность Гостя или кость от Хозяев, - последнее слово она почти выплюнула.

Отчитав бедного Избушку, Яга, наконец, успокоилась и после напряжённой паузы спросила, - Что, точно не обижает? Ну смотри. На провокации не поддавайся, следов на теле не оставляй - засудит, гад! Если что, я на связи.